Покрова тогда были, тихая осень 1942 года. Легкий ветерок играл с разноцветными листьями, а журавли дружно покидали родные края.
Бой возле деревни Узнаж между партизанами и фашистами закончился. Жители деревни копали огороды. Было тихо и спокойно, и никто не ожидал появления отряда карателей. Почти всё мирное население расстреляли. Из выживших осталась моя прабабушка Раиса Белая…
В тот день cемилетняя Рая была на хуторе у дядьки, помогала присматривать за маленькими детьми, пока взрослые копали картошку. Вскоре в доме появились партизаны. Они подготовили взрывчатку, и им нужна была лошадь. Девочку отправили за ней на поле.
– Только успела выйти за огород, гляжу – фашисты едут, а в деревне слышны автоматные очереди, – вспоминает прабабушка.
Только через несколько дней Раиса осмелилась пойти в деревню. А в селе – всё зелено от формы карателей. Кинулась в ближайший дом – а там кирзовые сапоги стоят, кровью измазанные. Во дворе – знакомый полицай. Он-то и рассказал, что всех расстреляли, никого в живых не оставили, даже девушек, которые стирали и готовили немецким офицерам.
Ноги у девочки «подкосились». Не помнит, как добрела до ямы с расстрелянными, но посмотреть не осмелилась. Рядом лежала гора одежды, снятая с людей. В той куче девочка узнала платок матери, но побороть свои чувства и взять вещь не смогла.
– Потом жалела, что не забрала платочек, ведь это было единственное напоминание о маме и девятерых сестрах. Никого не осталось, кроме дядьки, но и того отправили в концлагерь под Березино. Его семья тоже погибла: детей расстреляли, а жену привязали к машине и волокли несколько километров, – вытирая слёзы, рассказывает прабабушка.
Деревню Узнаж Березинского района фашисты сожгли дотла. За время войны маленькой сироте пришлось искать пристанища, переезжать из деревни в деревню: Лашко, Захаровку, где мамина сестра жила, затем в Гумны.
Трижды ей, семилетней девочке, довелось стоять перед стволом оружия и понимать, что это, может быть, ее последний день, последний вздох, последние люди, которых она видит. Не верится, что к такому можно привыкнуть:
– Приехали каратели в Гумны, а ты идешь – и не страшно. И ноги не млеют. И думаешь, что так и надо. Согнали нас, баб да детей, и поставили всех в ряд. А мужиков там, где дорога была на Узнаж, построили и издеваться начали: палками били, грязью обкидывали. Затем главный приехал и нарисовал на земле три дороги: в партизаны, в полицию… или в яму.
Прабабушка говорит, что многие мужики соглашались идти в полицаи, чтобы в живых остаться. Но иногда такие «свои» были страшнее фашистов. Им, бездушным и бесчеловечным, ничего не стоило отнять жизнь у ребёнка, беременной женщины, старика.
На месте сожженной деревни Узнаж сейчас стоит лишь обелиск, на котором высечены слова: «Здесь похоронены 360 мирных жителей деревни Узнаж, зверски расстрелянных фашистскими захватчиками в 1942 году». Раиса Михайловна Белая каждый год приходит на могилу к родным и односельчанам. Раньше добиралась сама, сейчас подвозят дети и внуки.
Прошло уже много времени с той страшной трагедии, но прабабушка до сих пор просыпается по ночам от страшных снов. Эта история хранится в памяти каждого члена нашей семьи. Собираясь вместе у прабабушки в гостях, мы приходим к обелиску, чтобы отдать дань памяти землякам, погибшим в годы Великой Отечественной.
Татьяна Посох.
Фото автора.
Comentários